|
Президент Владимир Путин ознакомился 24.07. в Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына с экспозицией музея русской эмиграции, в частности, с гардеробом ряда соотечественников, бежавших в разные годы из России.
Путину показали куртку сластолюбивого обожателя подростковых «лолит» Набокова, мундир лейб-гвардии от белогвардейского карателя - князя А.Е. Трубецкого. На этом фоне приобрело особую значимость и пальто А.И. Солженицына.
Всего в музее представлено около 3 тысяч экспонатов - личные вещи людей, не принявших Советскую власть и покинувших страну добровольно или по принуждению сначала после распада российской империи, а потом – в ходе трансформации Советского Союза в постсоветскую Россию.
Единственный недостаток экспозиции – отсутствие экспонатов, свидетельствующих о трагической судьбе представителей четвертой волны эмигрантов – Каспарова, Ходорковского, Понамарева, Чичваркина, Е. Киселева и пр. и пр. Впрочем, они еще не ушли в историю.
Утверждают, что музей был создан по инициативе президента. Он принял важное решение в 2012 году, а в мае нынешнего года состоялось открытие зрелища. Все экспонаты были переданы Дому в дар потомками эмигрантов. Начало же экспозиции положили вещи семьи Солженицыных. Вдова писателя Наталья Дмитриевна провела экскурсию по музею для главы государства.
По наблюдениям провластных журналистов, освещавших данное событие, вдова во время экскурсии едва сдерживала слезы. Каждый экспонат казался ей криком чей-то души. В том числе и её собственной. Казалось бы, просто пальто. Но именно в нем депортировали Александра Солженицына из его, якобы, любимой страны.
В годы вынужденной эмиграции Солженицыны бережно собирали уникальные материалы. Фотографии, личные вещи, воспоминания тех, кто хотел, но не мог вернуться на родину. За некоторыми предметами - драма или трагедия. И буквально за каждым - искалеченная судьба.
Вот, скромная куртка всемирно знаменитого писателя - она согревала потаскавшегося и одряхлевшего Набокова в последние годы жизни. А здесь макет другого эмигранта - самолет "Илья Муромец" гениального авиаконструктора Сикорского. Зная судьбу авиаконструктора, кто может с уверенностью утверждать, что Америка не обязана своим техническим превосходством России.
Сердце разрывается на части при лицезрении генералов, философов-мистиков, поэтов питерской и московской богемы, балерин. Особенно, когда вас уверяют, что они в буквальном смысле жили на чемоданах, надеясь в любую минуту вернуться домой. Днем работали грузчиками, официантами, водителями, пытаясь выжить. А по ночам писали о том, через что прошли.
Может, стоило начинать с писательства, чтобы освободиться от тяжелого унизительного труда. Но ведь писали не за деньги, а в надежде на солженицинский гений. Многие горькие дневники - от Осло до Токио - появились именно благодаря Солженицыну.
"Он через русскую прессу на всех континентах обратился с призывом к эмигрантам: "Пожалуйста! Не уйдите из жизни, не написав хотя бы двух-трех страниц о том, как по вашей жизни прокатилось это красное колесо начала века", - рассказывала Наталия Солженицына. И они написали, снабдив летописца контрреволюционной эмиграции богатым материалом, на котором Александр Исаевич создал успешный бизнес.
Благодаря Солженицыным, мы это читаем. И помним страшный урок истории. Именно об этом говорил Владимир Путин после осмотра постоянной экспозиции. "Это же конкретные люди, это судьбы. Это огромная часть нашей страны, такие колоссальные потери, - напомнил президент.
- Мы должны знать об этом. Мы должны понимать, что было причиной этих катастроф и делать все для того, чтобы ничего подобного не повторялось. Когда страна шла к этим тяжелейшим испытаниям, никто не думал, что это может случиться, но когда это случается, уже поздно. Потом уже почти ничего не вернуть".
Увы, столь ценное достояние оказалось непригодным для СССР ровно так же, как советский опыт социалистического строительства для постсоветской России. Капитализм есть капитализм, а коммунизм – коммунизм, и вместе им не сойтись. Разве что на период перехода от капитализма к коммунизму, когда последний еще экономически слаб.
Мне хотелось бы утешить президента и всех, кто убиваются по поводу трагедии энтеесовской и прочей эмиграции. Ну что с того, что какой-нибудь сиятельный князь освоит профессию таксиста. Только ему на пользу. Ну, а скажем, балерины. Они осваивали канкан в дополнение к мастерству классического балета. Тоже небольшая печаль.
Печалиться надо не об этом, а о том, что большая часть эмигрантов, представителей низших классов была обманом увлечена за рубеж аристократами и промышленниками, давно почитавшими Запад как некий «Эльдорадо». Для малоимущих и неимущих офицерских и солдатских масс этот рай, действительно, оказался адом. Аристократы же прихватили с собой бриллианты и прочее ценное имущество, а промышленники и финансисты давно хранили в западных банках свои капиталы.
Как отмечет историк С.С. Ипполитов, «российские колонии в европейских столицах представляли собой неоднородную, разделенную материальными и сословными противоречиями общность людей. Их объединяло лишь единство происхождения, языка и культуры... Европейцы в 1920-х годах стали свидетелями небывало быстрого роста множества банков, роскошных ресторанов и крупных оптовых фирм, принадлежавших выходцам из России, сумевшим вывезти с родины значительные состояния».
Средства крупных российских фирм на счетах в западных банках; наличные деньги и драгоценности, перевозившиеся в массовом порядке через границу; акции иностранных компаний и государственные ценные бумаги многих стран мира; «казенные» средства Российского государства в золоте и валюте, депонированные в крупнейших иностранных банках и вывезенные из страны в слитках и наличности; товары российских фирм и государства на складах иностранных поставщиков, – таковы были, помимо военных, потери России в первые годы советской власти и гражданской войны, резко обострившие и без того катастрофическое положение отечественной экономики. Такие потери, разумеется, большевики не могли восполнить продажей картин из Эрмитажа или яиц Фаберже.
Однако потерянные средства стали той основой, на которой впоследствии развивался российский бизнес в эмиграции, оказывалась благотворительная помощь нуждавшимся эмигрантам, велась антибольшевистская деятельность. Деньги... активно разворовывались узким кругом «влиятельных» лиц.
Поспешили воспользоваться неопределенным правовым положением «русских денег» и иностранные предприниматели и правительства. Ссылаясь на беспрецедентный характер произошедших в России событий, зарубежные банки и фирмы не торопились расставаться с российскими капиталами и товарами, по тем или иным причинам находившимися в их ведении, ограничивая всеми возможными способами доступ к ним представителей эмигрантских организаций и фирм.
Не следует смешивать мотивацию к бегству за бугор представителей разных эмиграционных волн. Вот интервью газете «Культура» покойного кинодраматурга Эдуарда Володарского (03.02.1941-08.10.2012). Корреспондент газеты спрашивает его: - Объясните мне такой феномен: Вы «белый», но при этом очень не любите антисоветчиков...
Володарский: Я их не люблю по одной простой причине — очень много врут. Брешут как сивые мерины. Я же знаю их всех хорошо. Я дружил с Пашей Литвиновым, который в августе 68-го вышел на Красную площадь. Я хорошо знал Юзика Алешковского, замечательный человек, до сих пор его люблю. Вася Аксенов у меня на даче водку пил. И Ерофеев тоже приходил. Я не знал тогда, что он из себя представляет, вроде молодой парень, улыбчивый...
И вот, когда я слушаю интервью с этими людьми, которые они щедро стали раздавать, возвращаясь из-за кордона. Ну что же вы так врете, ребята? Чуть ли не за каждым следил отряд агентов КГБ... По молодости была одна история. Володька (Высоцкий) мне как-то говорит, он как раз мою повесть прочитал: «Давай отдадим ее Аксенову в «Метрополь», они сейчас забацают такой журнал потрясающий. Я им туда стихи даю».
Я ему говорю: «Володь, ну не вяжись ты с ними, не вяжись. Васе надо уехать со скандалом, понимаешь? Иначе он никому не нужен — их уже столько уехало, они там, как семечки по площади, рассыпаны. Ему иначе там житья хорошего не будет. А ты здесь попадешь под раздачу и все попадут. Получат все. Белка — она одуванчик, ей ничего не будет, а остальные получат. Не лезь ты к ним, пусть сами играют в свои игры».
Так оно и вышло. Белле Ахатовне ничего не было, ну у кого рука поднимется... Ерофееву тоже практически ничего не было, потому что он сын посла. Семерых ребят исключили из Союза писателей, так они и сгинули, спились. Расплатились. А Вася уехал со своим журналом, чтобы потом сказки рассказывать... И Войновича под конвоем прямо выслали... Понимаешь, я ни на грамм не верю этим людям. Я вижу в них, как тебе сказать... Я вижу в них врагов своей страны...»
Но я, кажется, отвлекся от темы посещения Путиным экспозиции. Хроникеры этого события утверждают, что президент начал ее осмотр с ковра, на котором был изображен крупным планом портрет Солженицына, а на заднем фоне - карикатурные изображения Ленина и Сталина. Этот ковер Наталии Солженицыной подарил народный художник СССР и России Таир Салахов, а вдова писателя отдала его в дар музею. Ковер обозревал еще до появления Путина корреспондент газеты «Коммерсант».
Увлеченный человек, замдиректора музея Игорь Домнин, сообщает он, подводит вас уже к огромному, во всю высоту стены, ковру, на котором выткан Александр Солженицын. «На его голове, как в гнезде, ютятся еще две фигурки.
- Кто это? — на всякий случай спрашиваю я.
- А сами как думаете? — насмешливо переспрашивает меня Игорь Домнин.— Ленин и Сталин, конечно! Да, лица сильно искажены, но это же искусство!
Потом, продолжает корреспондент «Коммерсанта», я встречаю автора ковра, азербайджанского художника Таира Салахова, и задаю ему вопрос, точно ли это Ленин и Сталин. Уж больно они азербайджанские.
- Да вы посмотрите! - восклицает художник, которому, между прочим, за 90 лет.— Они же не на голове у него! Это за ним еще один ковер, 1938 года! Они тогда так и выглядели!
... Мне все хочется спросить, нужен ли такой ковер в таком музее и как бы отнесся к этой идее сам Александр Солженицын, но я отдаю себе отчет в том, что лучше не надо, тем более в такой праздничный день».
Очевидно, недоумение журналиста вызвало соседство Солженицина с Лениным и Сталиным, хотя и искаженными. Как представитель «Коммерсанта», рупора либерального западничества, он усматривает в этом проявление красно-белой идеологии. Однако его слишком прямолинейный взгляд на постсоветскую Россию игнорирует то, что подавляющее большинство населения страны не приемлет ни пресловутые «западные ценности», ни дореволюционное мракобесие.
Власть вынуждена учитывать это. Но журналисту (а это Андрей Колесников, который по оценке бывшего начальника Валерия Дранникова, «пишет то, что хочет увидеть»), представляется, будто экспозиция музея символизирует исторический вызов вождя мирового пролетариата Владимира Ульянова (Ленина) президенту Владимиру Путину. И такой вызов бросает не один ковер Таира Салахова.
Владимир Путин, пишет далее Андрей Колесников, надолго останавливается только у одного экспоната. Это копия постановления ВЦИК и Совнаркома за подписью Владимира Ульянова (Ленина). Постановление гласит, что лишаются права российского гражданства лица, пробывшие за границей после издания настоящего документа ВЦИК больше пяти лет; не получившие советских заграничных паспортов до 1 июня 1922 года; лица, выехавшие из России после 7 ноября 1917 года; лица, добровольно служившие в армиях, сражавшихся против Советской власти...
Президенту негромко объясняют, - продолжает журналист, - что этот акт так никогда и не был публично осужден и что его можно даже до сих пор считать, наверное, действующим. И что из-за этого акта все из этого списка, кто еще жив, хоть и мало их и даже почти уже не осталось, вынуждены в индивидуальном порядке просить у президента вернуть им гражданство России. Если они, конечно, хотят. А они же хотят.
Владимир Путин подзывает Игоря Щеголева, полпреда в Центральном федеральном округе, и еще тише говорит, что вот на это надо обратить внимание-то, потому что если постановление осудить на высшем уровне, то все станет, может быть, проще и можно будет вернуть им гражданство всем сразу. - Если осудить,— повторяет он.
А я думаю, какой на самом деле властью до сих пор обладает тот, кто делает вид, что просто лежит на Красной площади, да и лежит.
И мне страшно».
Колесников человек немолодой, но и не старый. 34 года прожил в СССР и не боялся «красных призраков». А тут вдруг испугался. Чересчур много бабок срубил что ли... И на каком основании публично осуждать акт ВЦИК?! Только за то, что постановление не ставит барьер для возвращения на родину раскаявшимся врагам Советской власти? Только за то, что Советское государство вырабатывает правовое регулирование вопросов миграции в соответствии со сложившимися историческими условиями?
Видимо, космополитизм застилает журналисту «Коммерсанта» глаза настолько, что он бредит открытыми границами для любых поползновений Запада.
Сообщается, что президент отдельно заинтересовался выставленными на экспозиции мундиром лейб-гвардии, чаркой для водки - тоже дар музею от князя Александра Трубецкого из Франции, это вещи его отца, служившего в полку императорской России.
В 1918 году полк был расформирован. На глазах А.Е. Трубецкого солдаты подняли на штыках несколько офицеров. Ему повезло. Оторвали только штабс-ротмистровские погоны. Александр Евгеньевич возвратился в Москву. Там принимал участие в уличных боях, командовал защитой главного почтамта. Затем пришлось спрятать оружие под пол семейного дома князей Щербатовых (дом находился на месте нынешнего Американского посольства).
Тогда же он вступил в одну из тайных офицерских организаций для борьбы с большевиками. Эти организации входили в контакт с Добровольческой армией, которая начинала создаваться на юге России. Было решено отправить группу офицеров в Тобольск, чтобы спасти царскую семью. В 1930-х годах А.Е. Трубецкой описал свое участие в этой экспедиции в журнале "Часовой", который издавался в эмиграции. Эта статья была вторично опубликована в книге "Князья Трубецкие" - Россия воспрянет" (М.: Воениздат, 1996). История доказала обреченность этой попытки...
Да уж, что могла сделать группа офицеров, когда целая армия чехов и белогвардейцев, наступавшая на Екатеринбург, не смогла уберечь семью бывшего монарха, которого большевики хотели судить за прошлые преступления. Может, спасением был компромисс с большевиками, но кто из монархистов пошел бы на него. "И все-таки, - писал Трубецкой, - осталось хорошее воспоминание о пережитом подъеме и сознание того, что мы на деле проявили готовность послужить своему государю и остались верными данной ему присяге".
После неудачной экспедиции А.Е. Трубецкому удалось прорваться на юг в белую армию, где создалась сводная часть Конно-гренадерского полка. От его однополчан сын - Александр Александрович - узнал, что отец возглавлял конную атаку у Перекопа. Погиб его двоюродный брат - Константин Трубецкой. На фронте Александр Евгеньевич узнал о кончине отца от тифа в Новороссийске.
Печальная история.... Наверное, и в эмиграции были такие случаи, как с булгаковским Чернотой («Я генерал. Я жрать хочу».) Однако, в основном, полководцы скандально известных в народе белых «грабь-армий» компенсировали там военные неудачи вполне комфортным житьем-бытьем. Были и такие, которые вернулись в Советскую Россию. Например, прототип булгаковского Хлудова генерал-лейтенант Яков Слащев-Крымский. Но они бежали с Запада, конечно, не от голода.
А, вообще, товарищ Сталин оценил попытки вызвать жалость, если не симпатию, к некоторым слоям антисоветской эмигрантщины, вполне объективно. По его словам, «все эти, по-своему «честные» Серафимы и всякие приват-доценты, оказались вышибленными из России не по капризу большевиков, а потому, что они сидели на шее у народа (несмотря на свою «честность»), большевики же, изгоняя вон этих «честных» сторонников эксплуатации, осуществляли волю рабочих и крестьян и поступали поэтому совершенно правильно».
|
